Глава 6 Айла

До Сары Ник был моим. Мы все делаем вид, что забыли об этом неловком моменте, но прошлого не изменить.

Я познакомилась с Ником, когда купила пляжный домик. У его родителей, Дэвида и Стеллы, был дом по соседству, совсем новый, с современными окнами и навороченной плитой – даже круче, чем у мамы в бунгало. Они постоянно рассказывали мне о своих сыновьях: двое, врачи, уехали на стажировку в Америку, а младший, Ник, заканчивал учебу в сфере делового администрирования и собирался приехать к ним на лето.

Я ожидала увидеть бледного заучку, а передо мной предстал загорелый парень спортивного телосложения. Мне понравилась его непринужденная манера общаться, а какая улыбка озарила лицо Ника, когда он впервые пожал мне руку…

Первые два дня мы были друзьями, а уже на третий стали любовниками.


Лето 1998 года

– Лимонный шербет, – сказала я Нику, стоя на стремянке, и окунула кисть в краску. Босыми ногами я ощущала, что лестница нагрелась на солнце.

Ник глянул вверх, держа в руке клеевой пистолет.

– Так мама назвала бы этот цвет. Она покрасила в такой же оттенок дверь в мою комнату. – Я аккуратно водила кистью по стене домика. Солнце грело спину, монотонный ритм работы успокаивал.

– У тебя была желтая дверь?

– Все двери в доме были разного цвета. В маминой спальне, к примеру, салатовая, – ответила я, вспомнив оставшийся на ней след от моих маленьких пальчиков – я тогда вляпалась, краска еще не высохла. – В ванной – оттенка «синий лед», на кухне – сливово-фиолетовая. Оценивая бунгало, риелтор дала совет: перед продажей перекрасить их в «более нейтральные цвета».

Ник рассмеялся. Он явно хотел узнать что-то еще о моей матери, но я попросила его сделать радио погромче.

– Классная песня!

Как правило, у меня не было желания рассказывать про маму, я не хотела ни с кем ею делиться. Да и слов мне не хватало. Как описать фиалковые пятнышки на радужной оболочке ее глаз? Сможет ли Ник представить, как она закалывала пучок волос карандашом? Он понятия не имел, что моя мама играла на флейте с закрытыми глазами, покачивая в такт головой, и удивился бы отсутствию обеденного стола – мы с мамой пили чай с печеньями, сидя в кровати, брали бутерброды с джемом с собой на прогулку и варили густые супы на костре в саду. Я не рассказывала Нику о том, как временами мама замыкалась в себе, а когда я приносила ей книги и еду, она гладила меня по голове, приговаривая: «Моя дорогая Айла-ла». Яркий, противоречивый человек; она только моя.

А вот у Ника было полно кузенов, тетушек и дядюшек, а также бабушек и дедушек с обеих сторон. Его родители устраивали семейные ужины, в доме стоял смех и гомон. Я с удовольствием у них бывала. Отец Ника относился ко мне как к необычному пациенту с труднодиагностируемым заболеванием, а мать поглядывала искоса и говорила тихим голосом. «Она от тебя в восторге, – с улыбкой уверял Ник. – Естественно».

Сейчас Ник сосредоточенно заполнял трещины в дереве, и над верхней губой у него выступил пот. Поразительно, с какой уверенностью он относился к миру и своему месту в нем. Ник отлично устроился в жизни – мне такого не дано. Моя мама взяла бы лицо Ника в руки и сказала бы: «Ты просто нечто».

– Что? – спросил он, заметив мой взгляд.

– Жаль, мама тебя не увидит, – с улыбкой ответила я.

Ник подошел к стремянке и поцеловал мою лодыжку.


В тот вечер Сара пришла со спальным мешком.

– Можно у тебя переночевать?

– Конечно. – Я сидела на коленях у Ника и встала, чтобы обнять подругу. – Сегодня день рождения Мэгги, да?

Сара кивнула. Мэгги, ее старшая сестра, погибла за год до нашего с Сарой знакомства.

Я взяла ее за руку и повела в домик.

– Осторожно, краска еще не высохла.

– Лимонный шербет, – улыбнулась Сара. – Супер.

Ник крепко обнял Сару и сказал, что пойдет в паб «Веревка и якорь». Я была невероятно благодарна ему за это – Ник всегда понимал, когда нам с Сарой надо остаться наедине.

Было тепло и безветренно. Мы взяли сигареты, разожгли на берегу костер и устроились рядом, попивая дешевое французское пиво.

Я придвинулась к огню, грея ладони. Сара вдруг сказала:

– Мяч бросила я.

В темноте я не видела выражения ее лица, но сразу поняла, о чем идет речь. Когда Мэгги сбила машина, она бежала за мячиком. Сара как-то рассказывала, что у лежавшей посреди дороги сестры задралась школьная юбка, открывая всеобщему взору розовое белье с мышкой – слишком детское. «Все увидят ее трусики, стыдно-то как!» – первым делом пришло Саре в голову.

– Это я его бросила, – повторила она, вороша костер палкой. – Такой мяч-прыгун, размером с кулак, весь блестел серебристым, когда отскакивал. Моя любимая игрушка. Я просто держала его в руке, а потом… наверное, случайно выронила, и мяч поскакал. Мэгги побежала за ним. Она не споткнулась, не упала – не глядя вышла на проезжую часть и потянулась за мячом. Я увидела автомобиль: ярко-красный, с блестящим плоским капотом и выдвижными фарами, помнишь, как у старых спорткаров? Такие квадратные, угловатые. Я крикнула: «Машина!», но… – Я переплела пальцы с пальцами Сары и крепко сжала. – Как бы я хотела все исправить, – прошептала она, положив голову мне на плечо. – Сегодня ей исполнился бы двадцать один год.

– Ты не виновата, – шепнула я в ответ. – Это был несчастный случай.

На щеках Сары заблестели слезы.

– Знаешь, что сказала моя мама в день похорон? Мы сидели за столом на кухне в ожидании катафалка. Отец наверху ходил туда-сюда. Затем он, видимо, остановился у комнаты сестры – скрипнула дверь, и я услышала приглушенный всхлип. Мама закрыла глаза ладонями и стала трясти головой. «Запомни, Сара! Запомни! Нельзя играть с мячом у дороги!» Она даже смотреть на меня не могла.

Той ночью, как часто бывало, мы с Сарой заснули на пляже под присмотром звезд, а к рассвету, дрожащие и мокрые от росы, перешли в дом и легли на диван, натянув на себя несколько одеял.

Когда пришел Ник, мы спали, свернувшись, будто плотно закрытая раковина, внутри которой таятся жемчужины скорби.

Семь месяцев спустя я оказалась в зале отправлений аэропорта Хитроу. Сара стояла напротив, скрестив руки.

– Ты в курсе, что разбила Нику сердце?

Я откинула голову и закрыла глаза.

– Хватит.

Рюкзак давил на плечи и пояс, давил приятно, как крепкое объятие. Приятно было осознавать, что все необходимое на ближайший год со мной.

– Могли бы поехать вместе.

Я выпрямилась.

– Он обожает свою работу. Зачем ее бросать.

Ник только что устроился руководителем отдела маркетинга в крупное агентство, которое обслуживало важных клиентов. Ему там так нравилось, что по утрам он прямо вскакивал с кровати.

– Дело ведь не только в работе? – Сара не сводила с меня глаз.

– Прости.

Она обиделась, решив, что я бросаю и ее. Действительно, трудно было объяснить, почему я хотела поехать одна. Просто в последние несколько месяцев мною полностью завладели мысли о путешествии, причем в мечтах о нем я никого рядом не видела. Вот я еду в автобусе, уперевшись лбом в нагретое стекло, теряюсь в пыльной духоте города, плаваю в лагуне – только я, и никого больше.

Мне требовалось побыть наедине с собой. Ник постоянно оберегал бы меня, заранее спланировал бы маршрут, заказал гостиницу, а я этого не хотела. Отдаться на волю вселенной и посмотреть, что из этого выйдет, – вот каков был мой замысел.

– Я дождусь тебя, – сказал вчера Ник, когда я запирала пляжный домик.

– Ты не обязан, не надо, – умоляла я, уткнувшись лицом в его шею.

Напоследок он с трепетом поцеловал меня в лоб и, откашлявшись, добавил:

– Айла, хоть мы теперь и не вместе, если тебе понадобится какая-то помощь, звони, хорошо? В любое время дня и ночи, по любому вопросу, не стесняйся. Я всегда отвечу. Договорились?

Со слезами на глазах я еще раз обняла Ника, не понимая, какого черта я решила его оставить.

Из бокового кармана рюкзака я достала серебристый ключ на потемневшей веревке с камушком.

– Держи, – сказала я, отдав его Саре.

– От твоего домика?

– Присмотри за ним, пока меня не будет. Можешь там пожить.

– Правда?

Мысль о том, что дом на пляже опустеет, была невыносима. Я хотела, чтобы в нем жили, радовались, чтобы его любили. Посмотрев Саре прямо в глаза, я добавила:

– За Ником тоже приглядывай, ладно? Я хочу, чтобы он был счастлив.

Сара долго вглядывалась в мое лицо, а потом ответила:

– Хорошо.


Иногда я вспоминаю об этой своей просьбе и думаю: что же я имела в виду?

И как поняла мои слова Сара?

Легко увлечься размышлениями о том, что жизнь могла бы сложиться иначе. Что, если бы ключ от домика остался у меня? Что, если бы я попросила Ника дождаться? Что, если бы я вообще не уехала?

Это риторические вопросы. Я перестала тратить время на подобные мысли. Я была уверена, что ищу ответы, но теперь, найдя их, поняла, что мне нужно больше.

Намного больше.

Загрузка...